* перевод с кыргызского
Сүйүн Курманова одна из первых журналистов, которая в 90-е годы поднимала тему насилия в семье. В особенности, когда работала в газете “Асаба”, она часто писала о судьбе женщин из разных уголков Кыргызстана.
Сейчас она работает в кризисном центре «Сезим». Этот центр каждый год в ноябре-декабре проводит 16-дневную информационную кампанию против домашнего насилия.
Мы побеседовали с Сүйүн Курмановой о гендерночувствительной журналистике и о том, как кыргызские медиа освещают эту тему.
«Смерть студентки вызвала большой резонанс»
— Мы знаем Вас как журналистку, которая поднимала гендерные проблемы. Вы помните свой первый материал на эту тему?
— Когда я только устроилась в газету “Асаба”, произошло шокирующее событие. В 1994 году студентка 4 курса Токмокского индустриального техникума выбросилась в окно. Она была единственным ребенком в семье. Мать погибшей, которая проживала в далеком селе Алайского района, 13 раз писала письма в разные инстанции вплоть до президента и ни на одно из них не получила ответа.
Я об этом случайно узнала от знакомого человека. Съездила в Токмок и выяснила, что ее изнасиловали однокурсники и выбросили в окно. Я позвонила нашему корреспонденту в Оше и попросила узнать, “как выглядела покойная при захоронении”. Он встретился с ее матерью. Оказывается, тело покойной повезли на родину в цинковом гробу. Когда открыли его, помимо раздробленных костей лица, обнаружили и ожоги. Убийцы тушили об нее свои сигареты.
Мой материал вызвал тогда очень большой резонанс. Тело девушки эксгумировали и выяснили, что она была убита. Было новое расследование. Виновные в итоге были наказаны.

— Когда Вы расследовали это событие не было ли каких-то угроз со стороны обвиняемых?
— Со стороны обвиняемых не было давления. Однако оно было от судей, сотрудников прокуроратуры. Следили за нами на машине. Потому что они знали, что будут отвечать за закрытие дела.

— Наверное, после этого Вы стали больше писать о дискриминации и насилии в отношении женщин?
— После этого случая я поняла, что случаи насилия, преступлений в отношении девушек часто замалчиваются, скрываются. Потом в нашем обществе крепко укоренились стереотипы “Хоть у женщин волосы длинные, но ум короток” (“Аялдын чачы узун, акылы кыска”), “Сына можно родить, а жену легко найти” (“Бала белде, катын жолдо”).
У нас к женщинам относятся как к существу, “сделанному из ребра Адама и призванному служить мужчине”. Хорошую женщину характеризуют как терпеливую, которая может все вытерпеть и все снести (“Жакшы аял жабылуу кара инген, тепсе термелбес, чапса чайпалбас”). Физиология, психология женщины в расчет не принимаются. На женщину возложена только ответственность.
Если женщина пострадала от насилия, говорят сама виновата. Если даже будут изнасилованы трех-четырехлетние девочки, то обвиняют в этом часто самих девочек или их матерей.

— Я помню Ваш материал о заболевшей раком женщине, которую постоянно унижал ее муж. Как Ваша постоянная читательница я хочу сказать, что Вы не просто писали о жестоком обращении с женщинами в кыргызском обществе, но и подвергали критике это явление.
— Чтобы тебя считали хорошей женщиной у нас, ты должна быть человеком, которая постоянно работает, не жалуется, не болеет и не устает. В нашем обществе сложилось такое представление об идеальной женщине. Говорится, что “у хорошей жены и муж хороший” (“Аял жакшы, эр жакшы”).
Поскольку я сама женщина, у меня в жизни было много случаев, когда я страдала от этих стереотипов. С этим сталкиваются тысячи наших женщин. Ты пишешь о том, что сама видишь. Возможно, это была моя миссия в журналистике.
Потом, в журналистике не должно быть отношения “сходил, увидел, написал”. Если считаешь, что должно быть так, то грош тебе цена, как журналисту.
— Как Вы находили героев тогда, когда не было интернета, социальных сетей как сейчас?
— “Асаба” часто поднимала социальные проблемы, поэтому поток людей к нам, ищущих справедливости, был большим. К нам поступало много писем, жалоб, и порой нам казалось, что наша редакция превратилась в офис по решению проблем народа.
Почти в каждом письме неравнодушный журналист мог найти тему для материала.
Помню, была осуждена девушка по имени Жийде. Когда она отбывала наказание, один из ее сыновей утонул в реке, а другому в глаза попали ручкой и он ослеп. Она была в отчаянном положении и не знала, что делать. После выхода моего материала о ней, певец Сыймык Бейшекеев, покойный Чыныбай Турсунбеков (экс-спикер Жогорку Кеңеша – авт.) и ряд известных людей помогли девушке.
— Говорят, что в то время стандарты журналистики не всегда соблюдались. При подготовке материала давались ли мнения обеих сторон?
— Тогда не было жесткого требования «соблюдай стандарты». При подготовке материала мы старались уточнять все факты. Иногда мы ошибались. В этих случаях в газете мы приносили извинения.
— Как относились коллеги-мужчины к тому, что Вы пишете на тему насилия?
— В жизни у меня не всегда все было гладко, но с коллегами мне повезло. Где бы я ни работала, меня всегда окружали мудрые, дальновидные и ценящие человечность журналисты. Ни один коллега не сказал мне: «Почему вы все время пишете о женщинах?». И потом, мне кажется, что в то время общество было более прогрессивным. Тогда еще не было радикально иных мнений о месте женщины в обществе, как сейчас.
— В начале 2000-х годов во многих медиа почему-то тема о насилии поднималась не так часто. А иногда в них звучало мнение, что «женщина должна подчиняться мужчине».
— Это, наверное, была попытка укрепить стереотипные понятия в обществе. Была прослойка людей, которая придерживалась старых взглядов и хотела их сохранить. В то время все больше людей обращались к религии. Первые призывы к многоженству появились как раз тогда.

“Пока общество не изменится, насилие не прекратится”
— Повлияла ли журналистика на то, что Вы стали работать в кризисном центре “Сезим”?
— Раз придя в редакцию, мы увидели беременную женщину, которая сидела у двери. Ей некуда было идти, она попросила помощи у нас. Я тогда слышала, что недавно открылся “Сезим”, и позвонила. Мне сказали, чтобы мы сразу же привезли женщину к ним. Я сама отвезла ее на такси.
Я наблюдала, как принимают там нуждающихся, как оказывают им первую помощь. Когда я сказала им, что к нам часто обращаются женщины с различными жалобами, мне сказали, чтобы мы отправляли к ним тех, которые подверглись насилию и не знают куда идти.
С тех пор мы начали работать с кризисным центром. Четыре года я помогала им как волонтер, а в 1998 году начала работать там.
— Насколько мне известно, Вы в “Сезиме” организовывали мероприятия против насилия?
— В 90-ые годы стало проникать к нам понятие о гендерном равенстве, оно как волна охватила нас. Общество по разному отнеслось к нему. Были те, которые противились, говорили “Женщины хотят отнять у нас власть и руководить всем”.
Организовывали обучение, тренинги, круглые столы по гендерному равенству. Оказывается, это был процесс, который наблюдался не только в Кыргызстане, но и во всем мире, и мы вовремя включились в него.
В 1995 году в Пекине прошла международная платформа по правам женщин. В ней приняла участие и делегация из Кыргызстана. Была подписана декларация.
После у нас был принят закон “Об охране и защите от семейного насилия”. Принимали его с большими трудностями. Жогорку Кеңеш отказался принимать его, тогда представители гражданского сообщества во главе с центром “Сезим” собрали более 30 тысяч подписей в поддержку закона.
Закон не сразу заработал. Оказывается, изменить сознание общества очень сложное дело. В “Сезиме” женщинам дают психологическую и юридическую консультации, оказывают социальную помощь. Однако пока общество не изменится, насилие не прекратится.
— Я помню, когда мы были студентами, Вы у нас в университете организовывали кампанию против насилия. Вы до сих проводите такие кампании?
— В конце 90-х годов, чтобы изменить отношение людей, стереотипы и понятия, нужна была очень большая информационная работа. Различные организации проводили тренинги, круглые столы, встречи. Во всем мире каждый год с 25 ноября по 10 декабря проводится 16-дневная акция против насилия.
Кыргызстан тоже присоединился к этой акции и в 1998 году небольшая группа женщин впервые в нашей стране провела мероприятие в центре столицы.
Покойная Сүйдүм Төлөкова играла на варгане. Тогда прохожие не понимали, почему эти женщины собрались на площади.
Потом мы среди студентов стали организовывать различные конкурсы по противодействию насилию в отношении женщин. Мы полагали, что надо работать с учащимися вузов, так как они будущие просветители, и будет лучше, если они пораньше будут знакомы с этой проблемой. Помимо этого, совместно с деятелями культуры мы организовывали концерты, в театре был поставлен спектакль на тему насилия.

— “Сезим” работает вот уже более 20 лет. Как Вы считаете, удалось хоть немного изменить сознания общества?
— Изменения, оказывается, невозможно увидеть глазами, пощупать руками. Что нам удалось изменить? Люди стали понимать, какое влияние оказывает насилие на семью, сознание детей. Раньше избить жену и выгнать ее из дома считалось нормой. Было сильно мнение, что “Муж сам знает, что делать с женой”.
Во-вторых, люди поняли, что умыкание – это преступление. Раньше считалось, “если не умыкать, то девушка не выйдет замуж, а парень останется без жены”.
В-третьих, общество поняло, что в мире есть такая опасность, как торговля людьми. Прежде спокойно могли отправить в миграцию юных девушек. Большинство родителей не знали об опасности продажи девушек в сексуальное рабство, насилия против них, что многие девушки могли даже попрощаться с жизнью.
— Когда-то я сама обращалась в “Сезим” за помощью. Документы, предоставленные мне в кризисном центре, сыграли большую роль в судебном разбирательстве. Я тогда поняла, что многим нашим женщинам не хватает юридической грамотности, чтобы противостоять насилию против них.
— В наших женщинах живет страх. Даже подвергшись насилию, многие боятся развода. Боятся сказать, чего они на самом деле желают.
Поэтому люди должны владеть информацией. Если владеешь информацией, ты знаешь, куда идти, кому обращаться. Себя чувствуешь более уверенным.
Наше общество никак не может понять, как важно знание. Мы не осознаем, что образованная женщина воспитает образованных детей, а образованные дети создадут образованное общество. Потом у нас сильно внешнее идеологическое влияние. Конечно, у нас обвиняют в этом, в первую очередь, Запад. Однако Запад тут ни при чем. Там уже давно сформировано прогрессивное общество.
То, чего нам стоит опасаться, так это фанатизма, безграмотности и доверчивости. У нас образовалась прослойка в обществе, которая считает, что “надо верить всему, что говорит мужчина, делать все, что он говорит”.
“Насилие – это не просто новость”
— Почему журналистам так важно быть гендерно чувствительными?
— Если у журналиста нет понятия о гендере, то он воспринимает насилие просто как новостной повод для материала. Он не понимает проблему, на все смотрит поверхностно, для него главное – просто выполнить задание редактора.
Когда-то давно я была очень удивлена некоторыми моими коллегами, которые, позвонив в прокуратуру, могли попросить “дать сенсационные факты по изнасилованиям”.
Признаюсь, что и я сама, когда была журналистом, оказывается, многое не понимала. К изнасилованию относилась как к простому акту. А изнасилование – преступление, равноценное убийству. Человек получает не только телесную травму, но психологическую, некоторые сходят с ума от этого. Когда я пришла в “Сезим” и послушала разговоры психологов с жертвами изнасилований, я поняла, что я ничего не знала.
Нашим журналистам, помимо юридической грамотности, не хватает еще очень многого.
Когда-то писатель Кубатбек Жусубалиев сказал: “Я пришел в университет с закрытыми глазами и ушел оттуда также с закрытыми глазами”. Оказывается, и мы закончили обучение с закрытыми глазами. Сейчас важно обучать журналистов не только правам, но и психологии. Я жалею, что в свое время не обращала на психологию должного внимания. Это ведь важная наука, которая исследует внутренний мир человека.
— Ваше мнение, как сегодня журналистика освещает чувствительные темы?
— В последнее время, будь то хулиганство или насилие, журналисты стали освещать это как обыденное событие. Пишут новости типа “Прошел дождь, собрали картошку”. После нет никакого расследования, аналитики.
По этой причине у нас увеличивается количество насилия. Ежегодно регистрируются свыше 10 тысяч фактов насилия, 10–15 женщин умирают от побоев. Самое печальное, мало журналистов, которые чувствительны к этой проблеме и анализируют ее.
Если журналисты и дальше будут писать о насилии только в виде новостей, то общество постепенно начнет воспринимать его как обыденное явление.
Потом мы будем вынуждены жить в обществе, где будет править агрессия. Такова природа насилия. Если со стороны общества не будет реакции, не будет наказания, то насилие как раковая клетка распространится по всему организму общества.
Сколько сейчас дел по насилию закрываются, идут под сокращение в судах. Пишут ли журналисты об этом, расследуют ли эти случаи? Поэтому и растет у нас преступность. Это не просто конфликт между мужчинами и женщинами, а серьезная проблема, которая угрожает будущему.

— Говорится, что в последние годы усилилось давление на свободу слова в Кыргызстане. Недавно было судебное заседание, на котором были осуждены женщины-журналисты. Помимо этого, принимаются законы, ограничивающие свободу слова. Как Вы считаете, после всех этих процессов, станут ли журналисты писать менее остро и не скажется ли все это на борьбе с насилием?
— Конечно, это повлияет. Будут журналисты, которые начнут задумываться, стоит ли писать об этом или не стоит. Некоторые, думая только о хлебе насущном, начнут избегать писать на острые темы.
Ведь это журналисты формируют общественное неприятие насилия. Если они не смогут работать свободно, то как проснется общество?
Раньше считалось, что в каждой четвертой семье происходит насилие, сейчас же – в каждой второй. Сейчас мы должны бояться не внешней угрозы, а внутренней. Домашнее насилие является проблемой национальной безопасности. Семья – это основа государства, если фундамент треснет, то и экономика и все остальное рухнет.
Санжи Туйтунова, медиакритик.
Статья подготовлена при поддержке проекта «Медиа-К» Интерньюс в Кыргызстане, финансируемого USAID и реализуемого в партнерстве с Freedom House. Содержание этой статьи является независимой работой автора или группы авторов и не обязательно отражает точку зрения USAID, правительства США, Internews или Freedom House.